– Ассистенткой врача.

– Иными словами, чтобы вспомнить, когда вы были на приеме,вам пришлось говорить с дантистом?

– Да, я спросила, какого числа я была у него, и он проверилпо книге.

– Понятно. Вы знаете, как у него ведутся записи?

– Полагаю, что он ведет их…

Мейсон улыбнулся:

– Вы-то сами не помните ничего иного, кроме того, что этослучилось в ту ночь, когда у вас болели зубы?

– Если бы они у вас так болели…

– Ваша честь, – сказал Бергер, – защитник сбиваетсвидетельницу.

Судья сердито посмотрел на него, нахмурил брови, но ничегоне сказал.

Мейсон продолжал тем же доброжелательным тоном:

– Меня интересует, только ли из-за этой зубной боли вызапомнили число?

– Да.

– А позднее по просьбе окружного прокурора проверили дату?

– Да.

– Когда он попросил вас об этом?

– Где-то в конце месяца.

– Вы ходили к своему дантисту или позвонили ему?

– Позвонила.

– Спросили, какого числа были у него на приеме?

– Да.

– А так вы бы не могли сказать, происходило ли это пятого,шестого, седьмого или восьмого?

– Боюсь, что нет.

– Таким образом, вы освежили свою память, воспользовавшисьчужими словами, и даете показания на этом основании? С чужих слов?

Прокурор попытался возразить, но судья Хартли согласился сзаключением Мейсона:

– Защитник прав.

– Ну что же, пусть будет так, ваша честь, – отступилпрокурор.

– У меня все, – сказал Мейсон.

– Вызовите свидетельницу Джозефину Картер, – распорядилсяБергер.

Джозефина Картер была телефонисткой с коммутатора того дома,где жил Джефферсон. Она работала в ночную смену, с десяти вечера до шести утра,с пятого на шестое.

– Звонили ли вы ночью обвиняемому по телефону?

– Да.

– Когда?

– Незадолго до полуночи. Мне было сказано, что дело срочноеи…

– Не важно, что вам сказали. Говорите, что делали вы.

– Я позвонила.

– Получили ли вы ответ?

– Нет. Та женщина, которая звонила, попросила меняпродолжать звонить и передать, что ей необходимо срочно видеть его.

– Как часто вы звонили мистеру Джефферсону?

– Каждый час.

– До какого времени?

– До того, как я сменилась в шесть утра.

– Он вам ответил?

– Нет.

– С вашего места у коммутатора виден проход к лифту? Следилили вы за тем, не появится ли обвиняемый?

– Да, следила, чтобы окликнуть его, когда он придет.

– Но он не вернулся во время вашего дежурства?

– Не вернулся.

– Вы уверены?

– Уверена. Абсолютно.

– Допрашивайте! – рявкнул Бергер, обращаясь к Мейсону.

– Откуда вы знаете, что телефон звонил? – с улыбкой спросилМейсон.

– Я нажимала на кнопку.

– Бывает, что телефон выходит из строя?

– Да.

– Есть ли на коммутаторе какие-нибудь сигналы,подтверждающие, что телефон в порядке?

– Особый звук, напоминающий гудение. Значит, телефон звонит.

– А если телефон неисправен, ответного гудения не слышно?

– Я… мне не приходилось сталкиваться с такими случаями.

– Таким образом, вы не можете точно утверждать, что вквартире Джефферсона телефон звонил?

– Вы же понимаете, мистер Мейсон, я не имею возможностиодновременно сидеть у коммутатора и в том помещении, куда звоню?

– Вот именно. Об этом-то я и толкую, дорогая мисс Картер. Уменя все, – закончил Мейсон.

– В таком случае у меня имеется вопрос к свидетельнице, –вмешался окружной прокурор. – Следили ли вы за входящими и выходящими, миссКартер, чтобы не пропустить мистера Джефферсона?

– Следила.

– Ваш стол расположен таким образом, что вы обязательно быего увидели, если бы он пришел?

– Да. Мне хорошо виден коридор, ведущий от входной двери клифту.

– Благодарю, это все, – с улыбкой сказал Бергер.

– У меня еще есть вопросы, – поднялся Мейсон. – Я задержувас всего лишь на минуточку, мисс Картер. Вы только что заявили, что следили завсеми, кто входил в дом, чтобы не пропустить моего подзащитного. Верно?

– Да, сэр.

– И вы его непременно увидели бы, если бы он вошел?

– Да, сэр. С моего места у коммутатора хорошо видно всехпроходящих по коридору.

– Понятно. Таким образом, вы хотите сказать присяжным, чтоза время вашего дежурства подзащитный не входил в здание?

– Да, он не входил за время между моим первым звонком к немуи шестью утра, когда я сменилась с дежурства.

– Когда вы звонили ему первый раз?

– До полуночи, между одиннадцатью и двенадцатью.

– А потом?

– Потом я звонила еще три раза, а после часа ночи регулярнокаждый час.

– Короткие звонки или же…

– Нет, я давала каждый раз по нескольку длинных звонков.

– После первого неудачного звонка вы, наверное, решили, чтомоего подзащитного нет дома?

– Да, сэр.

– И на том основании, что вы наблюдали за коридором, выпришли к выводу, что он не мог войти в здание так, чтобы вы его не увидели?

– Да, сэр.

– Тогда для чего же, твердо зная, что его нет дома и что онне вернулся, вы упорно звонили ему каждый час?

– Ну-у… я не знаю… Звонила, и все!

– Другими словами, вы все же думали, что он мог вернутьсянезаметно для вас?

– Конечно, такое могло случиться.

– Выходит, что, когда вы отвечали окружному прокурору, чтообвиняемый не мог вернуться не замеченным вами, вы ошибались?